Куляшов Павел Фёдорович

Сухолетье
(отрывок из повести)

Со сцены кто-то крикнул:

— Дамский вальс!

Чтобы отвязаться от липучего Вальки, Светлана обвела взглядом парней и остановила выбор на Афанасии.

Не раз она встречала этого парня в институте. И всегда, не поднимая головы, не замечая ее, он проходил мимо. Казалось, мысли его были заняты чем-то очень важным, он жил своим миром. Всем видом, невниманием Афанасий, сам этого не подозревая, задевал самолюбие девушки. И сейчас он оживленно говорил с друзьями, не обращая внимания на танцующих.

Она подошла: стройная, гибкая, с короной пшеничных волос. Подошла и протянула руку. Афанасий посмотрел на нее, потом на свои замызганные потертые джинсы и недружелюбно ответил:

— Простите, я не танцую…

И вдруг ощутил резкий толчок под бок соседа-однокурсника:

— Аграрник дремучий, не позорь девушку!

Афанасий встал и, помедлив, осторожно обхватил загорелыми, не чисто отмытыми руками нежные плечи девушки. Кто-то за спиной сострил:

— Смотрите, неотесанный колхозник танцует с Наташей Ростовой.

— Тоже к голубой крови тянется… — добавил второй.

Афанасий знал, это беззлобные студенты соревнуются в остроумии.

Девушке надоело молчание, и она, внимательно посмотрев на парня, с легким кокетством спросила:

— Вас, кажется, зовут Афонс?

— Нет, Афанасий,- уточнил парень.

— Вы считаете, это лучше?

— Для русского уха привычнее.

Девушка согласно кивнула головой и негромко в такт запела:

Я пригласить хочу на танец вас,
И только вас,
И не случайно этот танец вальс…

Они кружились в веселом вихре, а когда музыка стихла, девушка шутливо произнесла:

— Вы, Афанасий, у меня в долгу.

— В каком? — удивился парень.

— Вы думаете, я вас постоянно буду приглашать? — лукаво произнесла девушка.

— Понятно! — ответно улыбнулся парень. Потом он встречал ее как бы случайно то в студенческой аудитории, то в столовой, то на практике. В такие минуты Светлана была ему особенно мила. Хрупкая, нежная, в тяжелых резиновых сапогах, платке, брезентовой штормовке, с перепачканными щеками и носом. Рабочая одежда выглядела на ней как-то маскарадно, неестественно.

— Ты что, Фончик, с такой жалостью смотришь на меня? — улыбнулась Светлана.

— Устала? — ласково опросил Афанасий.

— Не очень… Чудесно было! Природа отличная, чистый воздух, картошка в костре, песни! Ой, давай-ка, Афонс, в «Рубин» забежим на минутку, не возражаешь? Все равно мимо идем,- перевела разговор Светлана.

— Куда? — не понял Фонька.

— В ювелирный. Мы давно с мамой хотим купить хрустальную вазу и пепельницу, но знаешь ведь, теперь какая погоня за всем этим.

Фонька, конечно, ничего такого не знал, да и в ювелирный зашел первый раз в жизни. Зашел и поразился, словно из современности в нэпманскую эпоху попал. Были здесь, в основном, добротно одетые, сытые покупательницы. Они с достоинством, придирчиво разглядывали разные сервизы, конфетницы, крохотные золотые ложечки, ножи.

— Хрусталя нет,- огорченно вздохнула Светлана.- А то бы тут сразу очередь набежала… Давай посмотрим браслеты и перстни, а? — предложила она.- Ой, смотри, смотри, Фончик, какая прелесть! Тонко как сделано! Да… и цена приличная, почти полторы тысячи…- вздохнула девушка.

— Вот за это колечко? — удивился Фонька.- Полторы тысячи?!

— А что? Ты, наверное, осуждаешь меня, да? Вот, мол, мещанка, всякие блестяшки любит. А я и не скрываю – да, люблю все красивое: одежду, украшения, утварь. Ну, признайся, осуждаешь за это?

— Да нет… Честное слово, нет. Ты же девчонка. А я как-то безразличен к этому всему.

— Эх, ты, Фонька-Афонька! Ты точно как наш папка. Ему тоже все равно, какая в квартире мебель, посуда, какая на нем рубашка, костюм. Если мама не заметит, так он в чем попало может на совещание уйти,- смеялась Светлана.- Славный он у меня, мой папка, и справедливый! — гордо закончила она.

— Света, а почему ты, городская, пошла в сельскохозяйственный? — вдруг задал Фонька давно мучивший его вопрос.

— Честно сказать? — грустно улыбнулась девушка.

— Ну, конечно! — решительно настаивал Афанасий.

— Понимаешь, я не нашла еще себя. А время идет. В школе была лучшей ученицей, и никуда не поступить мне показалось стыдным. Вот и пошла, где конкурс меньше. Но не только поэтому, конечно! Мы каждое лето ездим к дяде на дачу. Там я с удовольствием брожу то по лесу за грибами, за ягодами, то по полям, дорогам проселочным. Красотища такая! Кругом золотистая рожь, как на картине Шишкина. А ты на дороге одна… Идешь, совсем расслабившись, дышишь этим знойным ароматом, и знаешь,- разоткровенничалась девушка,- я почему-то когда одна в поле, или песни во всю напеваю, или стихи читаю, громко, громко… «Когда волнуется желтеющая нива…» Не знаю, Фончик, по призванию или нет я пошла в сельскохозяйственный, но папка, например, говорит: «Если серьезно взяться за любое дело, оно обязательно понравится. Неинтересных работ нет, есть лентяи…» А я ему верю. И действительно, ведь с удовольствием же сижу в библиотеке, разбираюсь во всех тонкостях культивации, мелиорации и так, далее. Да и учусь, пока, неплохо, так что, может, и получится из меня агроном, а?!

И вот ходит Афанасий по комнате, мучается, вспоминая прошлое. Иногда в письмах Светлана упрекала, что он редко ездит в Ижевск, но попробуй выберись в такое горячее время.

«До свиданий ли сейчас,- размышлял Афанасий.- Но помни, есть на свете и мужская верность, не зря о ней в песне поется!»

Источник: Куляшов П.Ф. Медвежий угол; Материнское сердце; Сухолетье: Повести.- Ижевск: Удмуртия, 1979.- с.219-222.