Сидит Самуил Яковлевич Маршак, сочиняет «Двенадцать месяцев», а вокруг него все так и мелькает – и месяцы, и годы, и вообще все времена. Такова сила его воображения. Сейчас Самуилу Яковлевичу нужно, чтобы в воображении возникла поляна и чтобы на ней двенадцать братьев-месяцев чудесным образом зимой вырастили подснежники. И тут позвонили из Союза писателей: «А вы не забыли про переводы стихов Мао Цзэ-дуна?» Короче, сбили и перековеркали всю игру воображения. Отложил Маршак эту сцену и принялся за другую – про Королеву и Профессора. Но тут в глубине кабинета – причем вне поля зрения Маршака – неясно замаячила поляна в окрестностях то ли «Дзержинца», то ли «Камских далей», а на ней расположились ижевские тинейджеры, охваченные методологическим бумом середины 1990-х гг. У них доска переносная с собой, и мелом они схемки на доске рисуют, про всякие организованности и осевые процессы. Маршак ничего этого не заметил, но именно в этот момент написал он на листке такое, что потом несколько раз перечеркнул, а потом из листка этого сделал ворону и выпустил в окно. Листок этот, отловленный орнитологами, публикуется впервые (Дж.К.).

Маршак Самуил Яковлевич

Двенадцать месяцев.
Картина вторая (черновик)

Королева: Терпеть не могу писать. Все пальцы ломит!

Профессор: Вы совершенно правы, ваше величество. Это весьма неприятное занятие. Однако ежели не хотите писать, то давайте рефлексировать в конкретном социуме.

Королева: Ладно уж, диктуйте.

Профессор: Травка зеленеет, // Солнышко блестит, // Ласточка с весною // В сени к нам летит! Что же вы не пишете, ваше величество?

Королева: Хочется отнестись.

Профессор: Ах, ваше величество, наконец-то!

Королева: Травка зенелеет. Я полагаю, что это минимальная целостность, которую придется все время удерживать.

Профессор: Умница. То, что вы сказали, ваше величество, достаточно для первоначального расчленения пространства…

Этот текст включен в рамки проекта «Ижевск фантазийный» и тем самым становится заведомой подделкой и мистификацией.