Вертинский Александр Николаевич

Письмо Л.В.Вертинской

Ижевск.
13 фев. 1952 г.

Дорогая моя Пекуличка!

Ситуация здесь неважная. Гостиница грязная. Номерок маленький и тусклый, с одной кроватью и шкапчиком, и даже повесить вещи негде. Но все это неважно. Это обычный фон моих поездок, жить можно где угодно. И на второй день мне даже нравится эта дырочка. Тепло. Не дует. Сидит человек на жердочке, как птица. В тесной клетке. И мило даже. Только надо быть скромным. Очень скромным. И мудрым. И тогда будет везде хорошо. А люди… они везде одинаковые. Живут своей трудной жизнью и радуются моему приезду. Сегодня у меня нет концерта. Мы все втроем пошли в цирк и посмотрели, как за 40 р. в вечер люди рискуют жизнью под куполом цирка. Днем они тренируются, а вечером работают. Дьявольский труд. После этого стыдно ворчать на свою жизнь, которая прекрасна в сравнении с ними. В цирке было пусто. И вся эта страшная работа проделывалась для сотни человек публики, которая даже не понимала, как это трудно и страшно. Я еще очень богатый человек. У меня есть молодая жена и чудные доченьки. А у других ничего нет. И они рискуют жизнью из-за куска хлеба. Каждый день. Из-за хлеба, то есть тарелки борща и второго блюда. А квартиры тоже нет, потому что они кочуют из города в город. Правда, правительство разрешает им возить с собой жен и даже престарелых матерей, потому что они «кочевники». И это очень мудро. Все расходы оплачиваются. Ко мне пришли клоуны – поговорить в антракте, погрустили. Покачали головами. И разошлись. Все. Кто-то у них недавно убился. И теперь приказ, чтобы все были на «лонжах», т.е. на тонких стальных троссах, которые их в случае чего удержат. Вчера днем пошли в кино. Посмотрел «8-й раунд». Вспомнил Америку, которую знал когда-то. Боже, как все это далеко! Холеные благополучные люди, «шикарная» жизнь, выдуманные страсти, искусственные добродетели и наказанный порок… Здорово! Нам бы так! Наверное, не выдержали бы. Померли от чистоты, захлебнувшись собственным благородством!

Городок этот стоит далеко от главной трассы, и к нему очень трудно было добираться с пересадками. А Дворец культуры такой, что в Москве нет! Роскошь! Люстры хрустальные, мрамор, зеркала, ковры! Вот она, наша советская жизнь! Все для народа. Сегодня вечером у меня первый концерт. Один концерт сорвался. Надо было ехать в Сарапул – невероятная дыра – с пересадками и оттуда лететь на У-двашке обратно сюда, тут садиться в рабочий поезд и ехать в Агрыз, где 5 часов надо ждать московского поезда, идущего на Свердловск. Я отказался. У меня сил нет. А эти маленькие У-2 вытрясают всю душу. Так что здесь только три концерта. 18-го выеду отсюда и 19-го буду в Свердловске. Там уже прилично.

Я уже грущу по дому, вспоминаю своих озорных девчонок и их строгую маму. Тут какие-то кофточки чехословацкие продают. Зайду поглядеть. А так все обычно. Доедаем сухие московские колбасы, и вечером пью немного водки. Днем ничего не пью. Вещей много набрал. Три чемодана и авоську. И все зто не нужно. Мне лень даже чистую рубашку надеть. Незачем и не для кого. И помыться негде как следует. Вода ледяная и умывальники общие. Раздеться нельзя. Пиши, Лиличка, как твои дела в институте и что нового и как доченьки. Целую крепко вас всех.

Ваш муж и папа
Саша.

Источник: Вертинский А.Н. Дорогой длинною… – М.: Правда, 1991. – с.481-482.