Социум

Все чаще проявляется линия «социально организованное население» против «социально неорганизованного». Это – принципиально иной расклад сил: не эксплуатируемые против эксплуататоров, а эксплуатируемые и эксплуататоры как организованное население, с одной стороны, и те, кого исключили из зоны организации и эксплуатации,- с другой. Если учесть, что в мире есть целый ряд «отработанных и выброшенных» зон, которые легче бросить, чем восстанавливать и реактивировать, то противоречие, о котором идет речь, обретает и социопространственную характеристику. (…) Рядом с Социумом начинает формироваться его Тень, его энтропия – Асоциум.

Асоциал – это очень серьезно. Намного серьезнее, чем Грядущий Хам начала ХХ века. Коммунизм и фашизм были одновременно и самовыражением хама, Массового Человека, и его обузданием, извне и изнутри. Сейчас ситуация иная. Взрыв асоциальной энергии может стать последней революцией в истории человечества. И окончательным решением человеческого вопроса, после чего на смену Homo Sapiens придет Homo Robustus (Человек Сильный; Человек Крутой).

…Чтобы быть готовым (пока это только потенция…) войти в социум культуры, мало быть ученым или художником, мало осмыслить необходимость диалога культур. Необходимо еще одно, решающее, экзистенциальное условие. Необходимо (XX век готовит множество таких необходимостей и случайностей – война, лагерь, эвакуация…) оказаться аутсайдером цивилизации, стать ее странником (творческая деятельность больших художников сама по себе, впрочем, готовит такую участь…). Эта вышибленность из обычных цивилизационных, формационных, социальных связей и обреченность на общение улицы или вокзала – вот о каком (не определении еще, но…) предопределении «социума культуры» забыл мой друг и Собеседник-гуманитарий.

Так нарастает новый всеобщий социум – социум культуры, – особая, в чем-то близкая к полисной социальность, точнее, форма свободного общения людей в силовом поле культуры, диалога культур. Возможно также предположить, что именно противостояние мегасоциума промышленной цивилизации (какую бы форму она ни принимала) и малых ядер социума культуры,- именно это противостояние будет решающим событием начала XXI века.

Структура поведения людей в каждом обществе дуалистична. С одной стороны, они как граждане погружены в государственный мир – мир законов, а также в мир их бюрократического исполнения и т.д. С другой стороны, сама повседневная жизнь вносит свои мощные коррективы в законодательные инструкции и формы их бюрократического исполнения.

Речь идет не только об отдельных фактах корректировки законов практической жизнью, но и о структуре и системах, не определяемых государственностью. Примером здесь могут послужить системы неформальной экономики, получившие мощное развитие во многих странах и обществах. (…) Есть достаточно веские основания для предположения, что неформальные отношения и шире – эксполярные социальные структуры и есть то звено, которое объясняет живучесть социально-экономической ткани современной России в крайних условиях кризиса, ее существенную стабильность и в высшей степени автономную природу (т.е. способность функционировать достаточно независимо от правительства).

Среди неформальных экономик встречаются и «теневые» экономические создания, и внетеневые экономические структуры, которые, подпадая под определение неформальных, не являются нелегальными, а также то, что в свое время Дж.Скотт назвал «моральной экономикой». К последним причисляются экономические отношения, не определяемые просто законами рынка, законами эквивалентного обмена. Экономическое действие в них с точки зрения причинности определяется иным, чем «чистый» рынок, пониманием того, что надо и чего не надо делать. Неэквивалентный обмен, действующий в большинстве семейств, – четкий пример «моральной экономики». Но она, конечно, распространяется не только на семейные отношения. Она шире в каждом обществе и часто забывается профессиональными экономистами, потому что плохо вписывается в модели академической экономики и в количественные расчеты. И все же в данном случае центральное место занимают именно семейные стратегии и социальные инструменты выживания тех, кто вовлечен в «неформальную» деятельность. Важна также степень, в которой экономическое действие «растворено» в не только экономических социальных структурах.

Важно, что семейные стратегии выживания находятся под сильным влиянием взаимосвязанных факторов масштаба, труда и риска. Во-первых, я имею в виду то, что можно назвать «человеческим масштабом» социальных взаимодействий, что социологи описывают как «первичные отношения», т.е. прямые взаимодействия лицом к лицу между лично знакомыми акторами социальной сферы. В качестве основных прототипов обычно выступают деревня, небольшие поселки или близкое соседство – «сообщество», как его понимал Ф.Теннис, противопоставляя «обществу». Подобный масштаб оказывает сильное влияние на реальные формы человеческого взаимодействия, делая семейную динамику и социальные сети соседства, родства и друзей особенно важными и для экономически значимых действий. Реальные формы кооперации, кредита, использования труда, как правило, отличаются в таких контекстах от анонимного взаимодействия и операций большого масштаба. Небольшие экономические организации также предполагают ограниченность ресурсов и резервов.

Кроме того, семейный труд и самозанятость играют здесь особую роль. Семейного работника, например, нельзя «уволить», поэтому его труд должен восприниматься как данность. Он также обычно «не учитывается» при использовании его в семье, т.е. воспринимается как нечто само собой разумеющееся, а не оценивается в семейном бюджете согласно рыночной стоимости и, соответственно, считается чем-то бесплатным или недорогим. В результате экономические стратегии семейных хозяйств обычно отличаются от тех, которые строятся в рамках рыночных моделей. Нацеленность на выживание, а не на максимизацию прибыли или на максимальное использование имеющихся трудовых ресурсов более, чем на эффективность, трансформирует поведенческие стратегии.

Неформальная (эксполярная) экономика – важный, но не единственный пример неслучайных (системных) структур человеческих отношений. Они внегосударственны и нейтральны в жизни обществ. «Неформальность» делает их историю менее заметной…