<…>

— Так, понятно,- не очень уверенно, даже с подозрением проговорил милиционер.- Если родственница, тогда другое дело. Только Спиридон Васильевич из милиции перешел работать на завод, но живет на старом месте, я знаю где, провожу вас. Прошу следовать за мной.

Катя облегченно вздохнула: оказывается, и в городе все знают друг друга. Но узнает ли ее Спиридон Васильевич? Говорят, он теперь стал большим начальником. Может, он и разговаривать не захочет с дочерью бывшего комбедовца Быдзымшура.

Милиционер свернул с широкой улицы в узкий проулок. Тут было совсем темно, только кое-где в окнах домов мельтешил свет. Справа и слева лепились такие же, как в Быдзымшуре, старые и темные деревянные дома с палисадниками и воротами под козырьком. Над ними возвышалась, нависала громадной глыбой церковь. Катя ойкнула:

— Большая какая!..

Милиционер, не останавливаясь, проговорил:

— Это Михайловский собор.

Катя запрокинула голову. Купола, казалось, подпирали мерцающее небо. Собор был похож на театр, который в детстве создала в своем воображении Катя. В Вавоже тоже стоит большая церковь, но этот собор намного больше вавожской церкви.

Обойдя собор, начали спускаться вниз по темной и глухой улице. Вскоре милиционер остановился у двухэтажного деревянного дома. В нижнем этаже горел свет. Милиционер постучал согнутым пальцем в стекло. Тотчас же раздвинулись занавески и показалось усатое лицо. Катя сразу узнала дядю Спиридона, закричала, еле сдерживая радостные слезы:

— Дядя Спиридон, дядя Спиридон!

— Ну, ну,- успокоил ее милиционер.- Чего же плакать, теперь – полный порядок,- и сказал в распахнутую форточку.- Спиридон Васильевич, тут к вам родственница из деревни приехала, так я помог ей найти вас.

— Ага, спасибо,- ответил Спиридон Васильевич, щурясь в окно.- Сейчас открою, разберемся. Спасибо. Это, кажется, ты, Самсонов?

— Я, Спиридон Васильевич. Дежурю по Советской и Горького.

— Ага, хорошо. Продолжай свое дело! А мы тут сами… Милиционер козырнул и ушел. Катя услышала, как открылась дверь в сенях, затем заскрипели ворота…

* * *

Сергей знал адрес редакции, но Советская улица длинная: несколько раз наскакивал он, точно слепой, на прохожих, пока, наконец, увидел вывеску: «Редакция газеты «Гудыри»». У него дух захватило от радости и тревоги. Забыв о том, что рабочий день уже давно кончился, он с волнением оправил рубашку в степенно поднялся по деревянной лестнице к массивной с фигурной медной ручкой двери. Сразу же за порогом была большая комната со множеством, как показалось Сергею, дверей.

Сергей осмотрелся. Комната была пуста. Он даже вздрогнул, когда из-за дальнего стола раздался надтреснутый и гнусавый голос:

— Редакция закрыта, куда прешь?

С высокого стула сполз скрюченный человечек, как-то боком проковылял к белой распахнутой двери и закрыл ее.

— Здесь находится редакция? — растерянно спросил Сергей.

<…>

«Вот где печатают газету! Завтра увижу редактора, все будет хорошо, меня обязательно напечатают. А потом я стану известным поэтом, перевезу маму в Ижевск, заживем!..»

С такими радостными надеждами Сергей незаметно заснул.

Чуть свет сторож разбудил его.

— Иди, погуляй пока. Сейчас придет уборщица, старуха вредная. Не показывайся ей на глаза. Приходи обратно часа через четыре. Топай.

Захватив чемоданчик, Сергей выбежал на улицу. Солнце еще не поднялось, но было светло и ясно. По улице спешили редкие прохожие. Но с каждой минутой город становился все оживленнее.

Сергей побрел вниз по улице Советской, туда, куда направлялся основной поток людей. Рабочие шли на завод. Паренек вместе с ними вышел к пруду. Зеркальная поверхность воды была неподвижна, в ней отражалось розовое небо в редких облаках-барашках. Низко над водой пронеслись быстрокрылые утки. Всплеснула рыба.

Достав из чемодана хлеб и яйца, Сергей поел, макая ломоть прямо в воду. Когда солнце начало припекать, он вернулся в редакцию.

За тем столом, где вчера он увидел сторожа-калеку, сидел пышноволосый человек в белой рубашке. Рукава у него были закатаны. Он посмотрел на вошедшего исподлобья синими-синими глазами и прогудел неожиданно сочным и громким басом:

— Юное дарованье?

Голос был насмешлив, но глаза сияли добротой.

<…>

— Ну, я поговорю с редактором, замолвлю за тебя словечко, ты мне пока нравишься. А теперь – в бухгалтерию. Сегодня уже ты мне не нужен. А завтра являйся с утра. Будет редактор – представлю, и все такое прочее. Бухгалтерия – направо по коридору. Все. Вопросы есть?

И хотя у Сергея было много вопросов, он бодро и весело ответил:

— Нет! — И побежал в бухгалтерию. Там ему под расписку в ведомости выдали целых одиннадцать рублей. Сергей никогда еще не держал в руках столько денег. С деньгами в руках он выскочил на улицу. Светило солнце. Шумел город. И у Сергея в голове было шумно, а на сердце светло. Замечательно начиналась жизнь в Ижевске. Такой он красивый и добрый – город Ижевск. И люди в нем добрые и умные – ижевцы!

* * *

…Как и прежде, она верила, что, может быть, именно сегодня она встретит Васю на улице или в городском саду.

В саду играл духовой оркестр. По этому случаю входной билет стоил пятнадцать копеек. Катя купила билет, прогулялась по саду и села на скамейку у беседки с духовым оркестром. Тут она обнаружила, что музыка как бы развалилась на осколки, рассыпалась и потерялась мелодия оттого, что она подсела слишком близко. Медные трубы тянули свое, тарелки гремели слишком резко, барабан бухал сам по себе… Голова болела от звуков, а душа музыки пропадала. Катя, увлеченная открытием, принялась расхаживать вокруг духовой беседки, выискивая самое удобное место для слушания. Наконец она удалилась настолько, что музыка вновь стала как бы не только прослушиваться, но и просматриваться насквозь. Мощная и торжественная мелодия уносила ее вдаль, в неясную тревожную и захватывающую мечту. Девушка забыла обо всем на свете. Звуки, точно детская люлька, укачивали, но не усыпляли ее. Она погрузилась в совершенно иной мир – красочный, сладостный, обворожительный. Что это с ней делается? Какая волшебная сила заключена в музыке?

Кате хотелось петь. Она про себя подпевала духовому оркестру, закрыв глаза и покачивая головой в такт музыке.

В саду полно отдыхающих, особенно девушек и юношей. Им весело, они смеются, громко разговаривают. Почему им так весело?

Трижды обошла Катя сад, но Васю не встретила. Около театра она остановилась. Двери были распахнуты, входили последние зрители. Раздался звонок. Контролерша громко сказала: «Товарищи, сейчас начнется представление, третий звонок. Прошу поспешить, у кого есть билеты».

«Может, Вася в театре? — подумала Катя.- А что, если мне купить билет в театр?» Еще не решив окончательно, она опрометью кинулась к кассовой будке, купила билет и прошмыгнула в театр раньше, чем успели закрыть двери.

Ее оглушил невнятный рокот зала. Ослепил яркий свет. Откуда-то доносились непонятные звуки. Оркестр настраивал инструменты, зрители переговаривались между собой – все это слилось для Кати в единый гул.

С помощью билетерши, которая сама подошла к растерявшейся девушке, Катя, смущаясь и краснея, протиснулась на свое место и замерла.

Что-то большое, нежданное затевалось вокруг. Темно-синий бархатный занавес сиял под направленным на него светом, будто утреннее небо. Под этим небом – яма. Там расселись музыканты. Скрипачи пробуют струны, прикладывая инструменты к щеке и плечу. Деревенские скрипачи держат скрипки на коленях, а эти – на плече, прижимая подбородком. Странно. И сколько музыкантов! Если они заиграют сразу все вместе, потолок обвалится! В деревне, если заиграют две гармошки вместе, веселье на всю округу…

Вдруг в зале погас свет, и сразу стих рокот. Только занавес и яма засветились ярче прежнего. К музыкантам в яму вошел человек в черном костюме и очках, поднялся перед ними так, что голова его выросла над перегородкой, и поднял руки на уровне плеч. В правой руке у него палочка, похожая на лучинку. Он взмахнул ею. И грянула музыка…

Бархатный занавес медленно распахнулся, и Катя глазам своим не поверила: сказка! Толпа людей, разнаряженных в шелковые, атласные, бархатные одежды, с украшениями из золота и серебра, пришла в движение, сгрудилась и вновь рассыпалась, собралась в полукруг и по взмаху руки человека с лучинкой складно и протяжно, как в церкви, запела. От волнения Катя не могла понять слов, но сильная мелодия взволновала ее душу.

Но вот хор замолк, артисты разбились на группы, начался веселый и простой разговор, так не вязавшийся, по мнению Кати, с только что исполненной песней. В зале раздались взрывы смеха. Почему смеются? Удивляться следует, а не хохотать в ответ на речи артистов…

В центр круга вышла девушка, разодетая в шелка и парчу. А на голове у нее что за шляпа? Пышные перья переливались разноцветными красками. И сама девушка светилась – лицом, голосом, руками, всей статью. Катя сразу поняла, что эта девушка влюблена вон в того застенчивого и скромного молодого парня. И он без памяти влюблен в нее. Но на пути влюбленных встали непреодолимой стеной родители девушки, которые хотят выдать дочь за богатого старика. Вот ведь везде так: не спрашивают девушку, насильно выдают за немилого. Посмотрим, что будет дальше. Может, она убежит из дома. Вот было бы здорово!..

Но спектакль оборвался, казалось, на самом интересном месте: под пение хора и музыку закрылся занавес. Зрители зааплодировали. Катя тоже захлопала в ладоши.

В зале задвигались, народ потянулся к выходу. А Катя не могла сдвинуться с места. Она была изумлена, потрясена. Она еще никогда не видела такой красоты. Как поют! Как пляшут!

— Здравствуйте,- услышала Катя чей-то голос почти у самого уха и вздрогнула от неожиданности.- Значит, нашли своих знакомых, все в порядке?

Катя повернулась и увидела сияющего паренька. Она сразу узнала своего соседа по вагону, Сергея Климова. «Клен Зеленый! Вот золотоголовый! Уже и в театре, как дома»,- обрадовалась Катя знакомому, но вслух ничего не могла произнести, просто улыбалась.

— Здравствуйте, говорю,- весело повторил Сергей.- А я вас узнал. И вот… подошел. Как поживаете?

— Да я… это,- Катя неопределенно кивнула на сцену. Сергей понял.

— Да, хорошо играют, с выдумкой и задором,- авторитетно заключил он.- Особенно принцесса. Она красива, как ее голос. Ко-лос-саль-но!

Катя с почтительным восхищением смотрела на паренька. Сергей был тем же, каким в поезде, но что-то изменилось в нем, даже говорит иначе, непонятно.

Весь антракт они проговорили о спектакле. Катя освоилась, даже вспомнила, зачем она сюда пришла, принялась оглядываться по сторонам в надежде увидеть Васю. Но среди зрителей его тоже не было.

У Сергея она ничего не расспрашивала, он сам говорил и говорил без умолку. Паренек ей в этот раз понравился больше: самостоятельный и деятельный человек. Кате бы так…