Ухов Сергей

История Вятки как часть
этнической истории восточной Европы

3. Направления исследований

3.2. Данные топонимики

3.2.1. Языковая принадлежность топонимов

3.2.1.2. Финноугорские языки

3.2.1.2.4. Саамский язык

Саамский язык формально относят к прибалтийскофинской группе, но в силу обстоятельств, о которых я скажу ниже, я выделил саамский язык в особый раздел. Дело в том, что саамы (лопари, лапландцы) сильно отличаются от большинства финноугров в расовом отношении (они образуют особую лапландскую расу) и от всех народов – образом жизни и культурой. Саамский язык содержит целый ряд лексем из первобытного фонда, которые не относятся к финноугорским, в частности, обозначающих понятия, связанные с оленеводством и охотой на оленей – их исконными занятиями на протяжении тысячелетий.

Лопари были первыми оленеводами Европы, причем их способы ведения хозяйства совершенно оригинальны, непохожи ни на способы азиатских оленеводов, ни их ближайших соседей по Арктике – ненцев (которые пришли из Азии уже в историческое время).

Поэтому исследователи считают (см., например, Боси Р. /Roberto Bosi/. 6), что первоначально язык лопарей был иной, не финноугорский, а затем они переняли язык своих более многочисленных соседей, оставив только те слова, которым не нашлось аналогов в древнефинском языке.

Западные лапланологи предполагают, что саамы были древнейшим (или одним из древнейших) народом Западной и Центральной Европы. Они заселяли ее от Испании до Финляндии, но затем были оттеснены в горы (в Пиренеи и Альпы) и на Север и вымирали по мере уничтожения оленьих стад, сохранившись только на территории нынешней Лапландии. Антропологи находят черты сходства с лапландцами (незначительную лапоноидность) у басков и коренных обитателей Альп.

Можно предположить, что предки лопарей занимали и всю лесную часть Восточной Европы. Антропологические данные этому не противоречат. Индекс уплощенности лица (по Г.Ф. Дебецу; 16) неолитического населения лесной полосы Русской равнины (сборная серия) равен 45,0, что говорит о неевропеоидном характере населения (у европеоидов этот индекс от -16 до +20), и соотносим с современными лопарями (около 35, уменьшение может быть объяснимо незначительной метисацией, т.е. смешением с окружающими европеоидами). Еще на заре исторического времени лопари жили значительно восточнее и южнее своей нынешней родины, например, в районе Ладожского и Онежского озер. Ареал саамских топонимов, по общепризнанному мнению, включает нынешнюю Карелию, Архангельскую и Вологодскую области (см. карту в статье Е.М. Поспелова — 49, с.36)., вплотную подходя к Кировской области с северо-запада. При этом сам же Поспелов (101) вслед за Фасмером (107) выводит и название р. Луза (пр. пр. Юга) из саамского (от саам. лусс «лосось»), хотя Луза протекает восточнее обозначенной им изоглоссы. И хотя эта этимология представляется более чем сомнительной (ее критика выходит за пределы этой работы), все же стоит поискать следы саамов на территории Кировской области, в т. ч. и в бас. Вятки. На территории Кировской области есть три деревни под названием Лопари: две в Слободском р-не и одна в Даровском. Последняя расположена на р. Луптюг (пр. пр. Ветлуги), а рядом есть р. Лаптюжка (лев. пр. Ветлуги). Может быть, названия этих рек от фин. *lapp-to-joga, что можно перевести как «река, населенная (изобилующая) лопарями»?

Из гидронимов бас. Вятки претендентом на саамское происхождение можно считать р. Чемелки (пр. пр. Моломы), которая в грамоте Ивана III от 1485 г. зафиксирована как Чемиолина, – при саам. čoalme «пролив», распространенной гидрообразующей основы в районах саамской гидронимии (рр. Челма и Челмасручей в Карелии и Ленинградской обл., р. Челмохта и т.д.). В данном случае могли произойти метатезы вместо стяжения гласных (которые мы наблюдаем в Ленинградской обл.) при (и вследствие) весьма необычной фонетике для вятской топонимии.

Стоит обратить внимание на речки Нюнча и Нинча (Список населенных мест по сведениям 1859 – 1873 гг. 104; 30 верст к северу от г. Вятки), названия которых перекликаются с отмеченным М. Фасмером «саамизмом» njuktša и саамским апеллятивом нюхч- «лебедь». Впрочем, названия этих речек необходимо сопоставить с протекающей в г. Кирове р. Люльченкой (лев. пр. Вятки; предполагаемая первоначальная форма *Люльча) и, учитывая отсутствие финноугорского форманта, проверить также индоевропейскую (при герм. lul-, др.-инд. lulitas и рус. люли) и тюркскую версии (при тюрк. ча(й) «вода»).

Гидронимы на -юг надо исследовать и на принадлежность к саамскому субстрату – от саам. йогк «река».

Но самое интересное – название деревни Кувакуш (на многих картах — Муринская) на крайнем востоке Кировской области, в Афанасьевском р-не, которое очень близко к саамскому апеллятиву кувакса «переносное жилище» (99, с. 311), причем вероятно, что название деревни ближе к оригинальному звучанию, чем форма, отмеченная в энциклопедии. Ср. также дер. Кувакинская (Шенкурский р-н Архангельской обл.) и дер. Куйвакангас (пров. Норботтен, Швеция, в лесном массиве на границе с Финляндией) в тех районах, где присутствие саамских топонимов не вызывает удивления.

По данным «Списка населенных мест по сведениям 1859 – 1873 гг.» деревню Кувакуш населяли пермяки, а точнее – зюздинцы, особая этнографическая группа коми, обрусевшая в XX веке. Именно у зюздинцев Н.Н. Чебоксаров отметил лапоноидность, вообще говоря, для других коми (пермяков, зырян, ижемцев) не характерную (79).

Наличие ойконимов Лопари (на северо-западе, в центре и на севере Кировской области) и Кувакуш (на востоке) говорит о том, что еще в историческое время (в пределах времени сохранения названий населенных мест) на территории северной половины Кировской области сохранялись реликтовые группы лопарей, из которых, видимо, не все ушли на северо-восток, но и частично растворилились в местном (пришлом или тоже автохтонном) населении, повлияв на расовый тип некоторых групп.

Таким образом, можно заключить, что топонимические изыскания в саамском направлении могут быть продуктивными. Но не исключено, что древнейший вятский субстрат связан как раз с исчезнувшим исконным языком лопарей, а задача этого отождествления представляется архисложной, если не фантастической.